«Хорошо там, где тебе нормальные деньги платят»

Категория: Общество, Наши люди | автор: admin

— Почему ты уехал из Ростова? — Уехал в Москву, потому что Кирилл позвал, я нужен был ему, и трудно было разрываться между работой здесь и проектами там. Да и надоело. Устал. И когда появился проект — «Пластилин» Сигарева, и спектакль получился, Кирилла стали звать на постановку другие театры, а он решил работать со мной. Так и понеслось, 12 спектаклей за три года только в Москве. — Результат впечатляет. Не многим сценографам удается быть настолько востребованными. В Москве интереснее работать? — Дурацкий вопрос. Сама знаешь ответ. Конечно, здесь больше возможностей. В определенных ситуациях они просто неограниченные. Если проект интересен театру, то в него вкладываются большие деньги. Я работаю в ведущих театрах (шесть спектаклей Симонова поставлены в МХТ им. Чехова – ред.), где практически любые творческие вопросы решаются. И на технической проблеме сразу крест не ставят, как это часто бывает в провинции, а пытаются сначала ее осуществить. Допустим недавно в «Современнике» для спектакля «Голая пионерка» нужно было под потолком зала построить две дороги для «полетов» пионерки — Чулпан Хаматовой. Сначала думали делать их вообще за границей. Но оказалось это стоит огромных денег. Подумали… и сделали у нас. Работает немножко хуже, чем хотелось бы, но работает. Летает. Иногда заедает, но это незаметно. — Здесь любая фантазия сценографа реальна? — Да. Я много чего придумывал и в Ростове. Там у меня в спектаклях тоже бывало и люди, и балконы, и прочие чудеса «летали». Но это все делалось через огромные физические усилия и часто при помощи «палочки-веревочки». — Но ведь, собственно, «палочка-веревочка», это и есть уже театр, когда их используют актеры? — Не спорю. Но, тем не менее, иногда хочется уже новых технологий и материалов, как во всем мире. В провинциальных театрах их не применишь, потому что они дорогостоящие. — Пару недель назад вам с Кириллом Серебрянниковым была вручена «Хрустальная Турандот» за спектакль МХТ «Лес» по Островскому. Спектакль был назван лучшим в сезоне. Тебя назвали «Лучшим сценографом года». Слова ко многому обязывают? — Приятно. Однако ты же понимаешь, что все это ничего не значит. Театр — это не соревнование: кто придет первым, прыгнет выше, толкнет дальше. Пусть любая премия будет «супер», но если спектакль не нравится зрителям, на него никто не обратит внимание. А разговоры типа спектакль так себе, а сценография хорошая — я не признаю и комплиментом не считаю. Мы с Кириллом работаем в тандеме. Он состоялся на данном этапе. Работы нам хватает, и следующий сезон весь расписан. — А что актуально сегодня в сценографии? — Какого-то единого течения или направления, как это было в 70-80-е годы, сегодня не существует. По выставкам «Итоги сезона» это хорошо видно. Делается огромное число спектаклей и в Москве, и по всей России. Театр жив. Сколько новых имен появляется! Самая заметная тенденция в оформлении спектаклей — это тяга к большому павильону, сложным сценическим решениям. То, чем занимается сейчас вся Европа. Театр ушел от модного еще недавно минимализма, идеи «малых форм» и «сурового» театра стали менее актуальны. Пространство сцены заполняется очень сложно. Но все зависит вовсе не от сценографов, а от задач режиссеров. — И это заметно в «Лесе». — В этом спектакле, на самом деле, не было ничего неожиданного. Декорация получилась только очень сложной по изготовлению. Мы пытались сделать ее старыми театральными способами — когда на каждую картину была своя сценография. Получилось шесть перемен, которые должны были быстро меняться. И сложность была в этом. Спектакль этот из-за кулис напоминает поле сражения, «битву под Прохоровкой». Был забавный момент: основной состав МХТ уехал на гастроли и монтировщики сцены тоже. Привезли солдат на помощь. Они, бедняги, в тапочках, потому что в сапогах нельзя — сильно топают — двигали огромные фуры декораций. Было смешно и страшно, вдруг не то двинут. Но победили. — Зачем перенесли действие из 19-го века в 20-й? — Я абсолютно не знаю, как делать спектакль про людей позапрошлого века. Мы не знаем, кто эти люди, как они разговаривали, не знаем их манер и способов общения. Ничего не понятно и взять неоткуда. По картинкам понять ничего невозможно. Другие делают подобные спектакли и смешивают стили, идеи как некую импровизацию. Получается какая-то каша. Честнее делать про то, что знаешь и понимаешь. Текст-то оказался очень современным — вот и перенесли. И в «Мещанах» Горького был перенос приблизительно в 50-е годы прошлого века. — Зрителям это тоже понятно, и спектакли пользуются бешеным успехом. Билеты трудно купить, что весьма странно для классических пьес. Но надо ли делать классику остросовременной? — Да ничего особенного мы не делаем. Просто сценографы сейчас делятся на тех, кто придумывает сценографию, а режиссеры вынуждены ее обслуживать, и тех, кто, наоборот, идет за режиссером, решает его задачи в пространстве сцены. Я принадлежу ко второй категории. И всегда поддерживаю идеи режиссера. Это как покупка квартиры. Зовешь дизайнера для оформления интерьера, а он приходит и вдруг заявляет: «Все, что ты мне рассказал о своих желаниях — это полная ерунда. Вот здесь будет железная кровать, она будет прикручена к потолку, а ты будешь спать на ней, привязавшись ремнями. Потому что это актуально». Задача сценографа, сделать режиссеру удобное сценическое решение спектакля. Внимательно его выслушать, а потом на те ноты, что он написал, сделать хорошую импровизацию. — Как ты работаешь? Сегодня многие сценографы увлекаются компьютером. — Макеты я клею руками, как все в прошлом. Изначально важны карандаш и бумага. А компьютер — хорошее подспорье, не более того. Просто появился еще один инструмент для работы. Он ничего не заменяет. Подачу делаю на компьютере, чтобы проверить пространство, поставить свет, как на сцене, создать атмосферу, посмотреть на «сцену» с разных точек виртуального зала. Удобно. Хотя большинство сценографов обходятся без компьютера. Его ведь изучить — много времени потратить надо. Я уже семь лет с ним работаю и далеко не все возможности его знаю. — Назад в Ростов не тянет? — У меня нет ностальгии. Не страдаю. Мне хорошо там, где есть работа. Сценография — прикладная профессия. Во-первых, если то, что ты делаешь, исполняется, и из маленьких вещей в макете рождается большой спектакль — это приятно. Во-вторых, ты получаешь удовольствие от работы, потому что ее любишь на любом краю света. И третье — хорошо там, где тебе еще за это нормальные деньги платят. Полезное совмещается с приятным. Так что это очень хорошая профессия.

Досье

Николай Игоревич Симонов родился 11 февраля 1961 года в Ростове-на-Дону. Закончил театрально-декорационное отделение в Ростовском художественном училище в 1985 году. В 1987 году поступил на должность главного художника в Вологодский ТЮЗ. В 1989 году перешел на работу в Краснодарский театр драмы. С 1990 года был главным художником Ростовского молодежного театра. Сейчас работает в Москве. Поставил около 70 спектаклей в различных театрах страны.

Наталья ЗОГРАБЯН

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Другие новости по теме:

18 июля 2005 | Просмотров: 2451 | Комментарии (0) | Распечатать