Схватка Аполлона и Асклепия

Категория: Культура, Наша культура | автор: admin

— «Служенье муз не терпит суеты». Возможно. Но совсем уж необычно, когда рядом с источником вдохновения на Геликон-горе за спинами Аполлона и его подружек муз примостился Асклепий, опирающийся на посох, вокруг которого обвилась змея. Интересно, как служение Аполлону совмещается с трудом на поприще Асклепия.
— Я вам объясню, почему моя отдушина от медицины в творчестве, — говорит Александр Неделько. — Вы к нам приходите, как пациенты, вам плохо, вам больно, вам неуютно, депрессия. И на нас все время идет какой-то отрицательный потенциал. Естественно, настоящий врач отдает пациенту кусочек души. Раз отдал, два отдал, три — и у тебя ничего не осталось. Но я же должен восстанавливаться как-то, должен себя и физически и духовно сохранять. Для меня занятие живописью и есть такое сохранение.
Я этим занимаюсь практически все жизнь. Но лет до сорока с лишним выбрасывал свои работы, уничтожал их. Потому что, если я вижу красоту, а потом на холсте нет моих впечатлений, моего восторга, я эти картины уничтожаю — уроды не должны рождаться. Много в своей жизни сжег холстов. Но однажды друг меня переубедил. И некоторые работы я начал оставлять. Выжившие вы и видите на этой выставке.
— Количество невыброшенных работ уже давно перевалило за сотню…
— Дело не в количестве. Я работы стал оставлять с конца 90-х. Мне как-то неудобно об этом говорить (тут профессиональные художники сидят без куска хлеба, но мои работы покупают. И, знаете, всегда жаль, когда они уходят в чужие руки. Это как семейная беда.
— Живопись должны видеть и знать другие люди. Иначе смысл творчества пропадает…
— Но я над некоторыми картинами работаю иногда по полгода. Переписываю, исправляю. В мастерской висит много работ. Нахожу какой-то цвет и понимаю, что вот в той картине, висящей под потолком, я его должен вставить. Ставлю лестницу и дописываю что-то. Так что я вовсе не жадничаю…
— Живописи за эти годы много у вас накопилось, а операций сколько при этом сделано?
— Еще больше, тысячи, но никогда не считал. Я почему с вами сейчас такой усталый с тихим голосом сижу. Отстоял сегодня на трех операциях, и сейчас как выжатый лимон. Медицину бросить не могу. 25 лет этим занимаюсь. Божеское дело — людям помогать, и меня это вдохновляет в жизни.
— А разве скальпель для хирурга не то же самое, что кисть для художника?
— Забудьте про скальпель. Это не самое интересное в медицине. Конечно, есть мнение, что большой хирург — это большой разрез. Но, слава богу, прошли времена, когда мы резали вдоль и поперек. Сейчас мы можем оперировать лапароскопически — через дырочки и малотравматично. Чем более щадяще хирург относится к пациенту, чем меньшую травму наносит, достигая лечебной цели, — тем более человеколюбивой становится медицина, что мне очень нравится. И я иду по этому пути.
— Но живопись Ваша — экспрессивная, темпераментная — как с медицинским миролюбием сочетается?
— У меня был один оппонент среди наших хирургов, он на каждой научной конференции, где я выступал, говорил: «Александр Иванович, я вас уважаю, но вы занимаетесь ерундой — дроблением камней. Что это такое! Да я эту операцию за полчаса делаю, а вы несколько дней возитесь». Бог шельму метит. Года два назад, как-то звонит мне этот человек и страшным голосом говорит, что у него беда, он умирает, у него камень в желчном пузыре. Я отвечаю, какие проблемы, приходите, мы вам его вырежем: «Через пять дней вы будете дома». Он долго молчал в трубку, а потом говорит, что же вы меня так не любите? А может подробить? Когда речь зашла о его здоровье и его собственных интересах, он выбрал самый малотравматичный путь. Что мы потом и сделали, естественно. Все мы такие великие и смелые, пока речь не идет о нашей собственной шкуре.
Я очень темпераментный человек. Но почему я должен свой темперамент проявлять в разрезах на чужом животе? Темперамент — вот он здесь, на выставке, в картинах. Что такое живопись? — Это значит душу положить на холст. Да, здесь вы меня видите изнутри. Я такой. И, кстати, по живописи я могу сказать, что за человек ее написал. Иногда смотришь картины и тебя будто бьют хлыстом — что-то ужасное, черное, кошмарное. И я понимаю, у человека такая душа. Многие моменты можно понять на чувственном уровне. Живопись должна человека как бы лечить, благоприятно действовать.
— То есть лечите тело и душу? Врач со всех сторон?
— Совершенно верно — терапевтический эффект.
— Отстояв столько времени на операциях, приходите домой усталый и разбитый. Откуда силы писать?
— Желающий работать ищет средства, не желающий — причины. Я ведь пишу не потому, что мне нужно писать. Я этим не зарабатываю. Пишу потому, что не могу не писать. Это не время, вычтенное из жизни. Это плюс к ней. Хирурги ведь редко доживают до пенсии.

Наталия ЗОГРАБЯН

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Другие новости по теме:

28 ноября 2005 | Просмотров: 3819 | Комментарии (1) | Распечатать

#1 написал: Narmed (27 апреля 2008 07:51)

Зарегистрирован: -- | ICQ: |

Группа: Гости
Публикаций: 0
Комментариев: 0

Лучше не следить за собой и не болеть, чем попадать к хирургам...

| |