 |
— Вы были членом компартии, почему и когда вы ее покинули? — В начале 1990-х годов я был завучем экспериментальной школы и возглавлял районную парторганизацию, но в то время в Чечне начался развал, государственным служащим перестали платить зарплату. Поэтому ученики делали вид, что ходят на занятия, учителя делали вид, что их обучают, а на самом деле всех стала интересовать политика. Началось мародёрство, снимали целые линии электропередач, выкапывали столбы, из школьных окон вытаскивали рамы… И я решил выйти из партии, не потому, что вдруг стал антикоммунистом, а потому, что понял, что организация парализована, и никакой возможности влиять на события у меня нет. Потом, когда начались события, связанные с ГКЧП, ко мне прибежал мой друг, который из партии не вышел, бледный, испуганный он сообщил, что теперь меня арестуют, и пока не поздно, надо собирать котомку и уходить в лес. Как известно, тогда все обошлось, но если бы события повернулись по-другому, я бы вполне мог оказаться в горах, как многие. Но зато сейчас в республике ситуация стабилизируется. — По ночам на улицах Грозного слышны автоматные очереди, регулярно кого-то взрывают, происходят нападения на представителей власти, а Вы утверждаете, что ситуация стабилизируется. Что это за стабилизация такая? — Если сравнить количество погибших в 2004 году и в нынешнем, то цифра будет в три раза ниже. То же и с похищениями людей. Все потому, что в республике появилась очень мощная силовая составляющая. Это, прежде всего, полк специального назначения имени Ахмада Кадырова, который действует адресно и очень удачно. Такого обилия ликвидаций крупных фигур из руководства НВФ (незаконные вооруженные формирования — ред.) раньше не было, сколько одних эмиров перебито. Мы уже боремся не за количество убитых боевиков, а за качество. Наши противники уже не способны захватить и удержать село или поселок. Да, конечно, случаются еще столкновения как в Рошни-Чу, но это происходит из-за нескоординированных действий силовиков. Необходимо единоначалие, чтобы все подчинялись самому главному начальнику, сидящему в Ханкале, а еще лучше, чтобы вся власть была передана местному МВД. — Но одна «силовая составляющая» проблему не решит, на штыке, как известно, усидеть нельзя. — Конечно, очень важно решить социально экономические вопросы, ведь если в республике сотни тысяч молодых здоровых мужчин не имеют работы — это само по себе является взрывоопасным фактором, тем более, если идет щедрая финансовая подпитка НВФ из-за рубежа. Но скоро эта проблема, видимо, начнет решаться. Очень хорошо, что президент России перевел Дирекцию по восстановлению инфраструктуры Чечни из Москвы в республику. Теперь деньги не будут разворовываться в организациях-посредниках, начнется интенсивное строительство, появятся рабочие места. Ну и разоружение боевиков приносит свои плоды. Мы стараемся вернуть их к мирной жизни, амнистируем. Разумеется, это не касается тех, у кого руки по локоть в крови, они не подлежат прощению. — Так ведь у каждого, кто держал в руках автомат, на руках должна быть кровь. Как Вы определяете, кто измазан в ней по локоть, а кто только по кисти, где критерии отбора? — Речь идет о тех, кто убивал за деньги и участвовал в карательных акциях. Понимаете, если солдаты сидят в окопах и стреляют, всегда можно допустить, что от их рук погибло некоторое количество людей, но их за это никто к ответу не призывает. А вот те, кто приходил в населенные пункты и убивал глав администраций, имамов, государственных служащих — прощению не подлежат. Они предстанут перед законом и перед судом Всевышнего, другого пути у них нет. — Но как узнать, кто убивал в бою, а кто расстреливал и взрывал? — Конечно, многие пытаются оправдаться и свалить свою вину на других, но, по большому счету, всегда можно вычислить, кто в чем замешан. Республика у нас маленькая, и у ее жителей между собой очень крепкие связи, поэтому информация расходится быстро, и тайное обязательно становится явным. Вы знаете, что непосредственный исполнитель теракта против Кадырова, который нажимал на кнопку, был выявлен и схвачен в первые же дни, и это произошло не в результате каких-то серьезных спецмероприятий, а просто по информации, полученной от людей. Сегодня в республике, если больше одного человека участвовало в теракте, через некоторое время мы выходим на их след. Здесь все и обо всем знают — кто кого и за что убивал, секретов нет. Наказать — дело времени, у чеченцев есть поговорка: «ничего не забываю, но спешить не буду». Можно уйти от правоохранительной системы, но рано или поздно убийца придет домой, и его там будет ждать кровник. Даже если виновный умрет своей смертью, мстители могут провести возмездие против брата или сына. Хотя, конечно, иногда можно и примирить людей. Но вообще-то нужна адекватность: на пощечину надо отвечать пощечиной, на выстрел — выстрелом, — Поговаривают, что у вас в республике идет борьба между разными ветвями власти, а одни милиционеры могут убивать других? — Такой аспект имеет место. Участие сотрудников правоохранительных органов в терактах несомненно. Они обеспечивают перемещение боевиков, беспрепятственное проникновение на какой-то объект. Замминистра внутренних дел недавно приводил статистику, по которой каждое второе преступление в республике совершается или при непосредственном участии милиционеров, или при их посредничестве. И удивляться здесь нечему, огромная силовая составляющая подобна слону в посудной лавке. Оружие стреляет, на дорогах машины с вооруженными людьми могут столкнуться с гражданским транспортом и в споре дойти до стрельбы. Или вспомните случай в Бороздиновской, как пример действия силовиков. Там была зачистка чистейшей воды, и именно такие действия я называю неадекватной реакцией — погиб лесник, и солдаты пришли искать врага и мстить. В свою очередь, действия населения тоже оказались неадекватными, они могли бы обратится к своей местной власти, чтобы решить вопрос с 11-ю пострадавшими, а они устроили из этого политическое шоу, деньги захотели заработать. Мы уже привыкли к крови и смертям и иногда действуем по принципу: не было бы счастья, да несчастье помогло, воспринимаем трагедию, как возможность поторговаться. — Регулярные зачистки говорят о том, что боевики скрываются не в горах, а в населенных пунктах. Но как же им это удается, ведь Вы утверждаете, что республика маленькая, и все обо всем знают? — А тут играет большую роль денежный фактор. Ведь не случайно же Масхадов полтора года прожил в центре Толстой-Юрта, неподалеку от администрации и райотдела милиции. А ведь он не безвылазно там сидел, он выходил из укрытия, проводил совещания в горной части Чечни, неоднократно проезжал через блокпосты. Естественно, весь этот маршрут был озолочен. Но когда человеку, который обеспечивал его безопасность предложили большую сумму, произошло то, что произошло. Чего нельзя сделать за деньги, можно сделать за большие деньги. А бывают еще такие, которые хотят и там, и здесь деньги получить. И если бы 10 миллионов, обещанные за Басаева, перевесили его возможности, его бы давно уже продали. Хотя, рано или поздно, этим все равно и закончится.
Павел БУРИН
|
|
|
