Праведник из Старой Джигуты

Категория: Общество, Наши люди | автор: admin

Мельница в наследство

Дом Хасановых стоит без всякого забора у самого подножья горы. У них есть своя достопримечательность — водяная мельница, которую дед Магомет соорудил собственными руками. Сам и арык прокопал длиной в три километра, приведя заодно питьевую воду и себе, и соседям. — На лошади плугом копал. И ночью, и днем. Соседи шутки делали: не доживем, когда твоя мельница заработает. А я неделю копал, и все готово, — говорит Магомет. Было это в 1957 году, когда семья Хатановых вернулась из ссылки. Киргизия, Джезказганский район, колхоз имени Шевченко — здесь жители аула Старая Джигута провели по воле Сталина четырнадцать лет полных страданий. Днем Магомет работал кузнецом, по ночам пас лошадей: — Если там сильно не работаешь, умираешь с голоду. Когда пришла пора выходить на пенсию, оказалось, что в его трудовой книжке нет о том записей. — Я писал в Киргизию. Прислали мне, что колхоза имени Шевченко уже нет. Получилось, что я там был не человек — агрегатом был, — говорит Магомет. Мы идем с ним «запускать речку». Дедушка Магомет перекрывает арык металлическим листом, и вода спешит по шлюзу. Слышно, как начинают вращаться лопасти, сооруженные стариком из совковых лопат. Из дощатого короба сыплется в жернова жареная кукуруза, и уже растет горка коричневой муки. — Попробуй, вкусно! — угощает мельник. У карачаевцев мука из жареной кукурузы считается деликатесом. Сегодня только на базарах можно найти такую. Мелят ее либо вручную, либо на таких, как у Хасановых домашних мельницах, коих по всей республике раз-два и обчелся. А когда-то в Старой Джигуте такие мельницы были в каждом втором дворе. — У его отца Джубрая, который умер в ссылке, тоже такая была. Но когда мы вернулись, все здесь по камням растаскали. По новой строили. У нас ни грамма помощи не было, — подходит к нам бабушка Хураймат. Пока мы запускали мельницу, она успела надеть праздничный платок и подмести дворик под навесом, расставив стулья с самодельными подушками. Она приглянулась Магомету еще в ссыльные годы, и на родину Хатановы вернулись уже с четырьмя детьми.

По рублю за каждого ребенка

— Я по-русски раньше хорошо знала, на сахарном заводе в ссылке работала, там все девчата русские были. А сейчас чуть подзабыла, — словно извиняясь, говорит старушка Хураймат. Уже в родном ауле к четверке первенцев в семье Хатановых добавились еще девять детей. — У меня все мальчишки по паре рождались, восемь двойняшек. Порода такая у дедушки. Внуков у нас 46 штук. И тоже двойняшки есть, — поражает меня этим известием бабушка. На второй день после приезда в родной аул, Магомет вышел на работу в местный колхоз. А Хураймат назначили пособие: по рублю за каждого ребенка. — Мужчина работал себе, я — себе. В основном, сено косила. Если неграмотная, что делать? Малых ребят с бабушкой оставляла, старших с собой брала. 250 тонн сена за сезон сдавали, конторские даже глазам не верили. А за тонну давали 8 рублей. И все старались нас обдурить — честное слово! — вспоминает мать-героиня. И сейчас видно, что характер у нее боевой. Однажды Хураймат Хатанова сумела отстоять мужнину мельницу, которую председатель сельсовета закрыл как «незаконное производство». Было это в тот день, когда привезли ей, как матери-героини, почетную медаль. — Приехал ко мне райисполком, сельсовет тоже был. Райисполком говорит сельсовету: у нее 13 детей, как ты ей помогаешь? А сельсовет глаза спрятал: да она ничего не просит. Тут я и скажи: он нашу мельницу закрыл и ключ забрал. Райисполком: как так? Иди и принеси сейчас же! Тот быстренько принес ключ. Ой, хороший был тот райисполком Семенов! Оказывается, речь идет об отце бывшего президента Карачаево-Черкесии Владимира Семенова. В этот момент дедушка Магомет что-то говорит по-карачаевски. — Он спрашивает, как ты хочешь о нас написать? — Хочу рассказать, какую жизнь вы прожили. — Ой, нелегкую. Без дела не сидели. У нас по-карачаевски самыми зажиточными считались мельники, кузнецы и пчеловоды. А наш дедушка за свою жизнь и кузнецом был, и пчеловодом в колхозе 30 лет отработал — за сезон один столько меда в колхоз сдавал, как все остальные. И мельником вот всю жизнь — и для себя, и для людей. Он-то ведь всем аульским молол всегда бесплатно, — говорит старушка, улыбаясь в платок. — Мне своего хватает. А людям куда идти? — вступает в разговор Магомет.

От рассвета до заката

— Айран пробовала? — спрашивает меня бабушка и через минуту возвращается с «ведерной» кружкой молочного напитка. — Да разве я с непривычки выпью столько? — спрашиваю я и слышу в ответ торопливое: — Пей, попробуй хоть! Считай, что не выпьешь, я допью, — уговаривает бабушка. — Мы айран заместо вашего чая пьем. По моей просьбе она рассказывает о том, как проходит обычно их день: — Встаем в шесть утра, так привыкли. Завтракаем, дедушка у меня ест, что дам. Не выбирает. Мясо тоже любит. А я могу и «борсчом» позавтракать. Я его хорошо научилась готовить, когда в Средней Азии в детском садике поваром работала. — У меня, видишь, все зубы еще целые! — горделиво говорит Магомет и демонстрирует сказанное широкой улыбкой. Телевизор, хотя в доме их целых два, старики не любят: нет ничего такого, чтобы им очень нравилось. Но вспоминают, что самое любимое развлечение для них было кино, когда в аул заглядывала передвижка. — Пойдем, я тебе свой цех покажу, — приглашает меня на экскурсию по дому бабушка Хураймат. Полы в просторных комнатах выкрашены радостным малиновым цветом. Удивляет обилие всевозможных подушек: одна на другой — на каждой кровати, грудой аккуратно сложены на печке. Оказывается, на торжествах каждому гостю положена отдельная — для удобного сидения. Подушки сшила сама Хураймат на швейной машинке, доставшейся ей от матери в приданое. — А здесь я молоко готовлю. Вот маслобойня, ее мне зять сделал. Это — сепаратор, а это, видишь, я сыры готовлю, — показывает мне бабушка свое хозяйство. Ряды бидонов, тазов и кастрюль вычищены так, что любо-дорого посмотреть. — А это я новый жернов для мельницы готовлю, — перехватывает инициативу Магомет. И ведет меня к большущему каменному кругу. Оказывается, для такого дела требуется особо прочный камень, чтобы в муку не попадала каменная пыль. Такие нашел Магомет только в долине Крым-Кол. Привезет глыбу на тракторе и месяцами стесывает ее до округлой формы. — Года три служит, не больше, — поясняет дед.

Что такое грех?

Осторожно интересуюсь у стариков, придерживаются ли они исламских традиций. Оказывается, дедушка Магомет с 16 лет держит пост — уразу. Его дядя учил когда-то Корану аульских детишек. Но сам Магомет той науки так и не постиг. — А у меня времени не было, работать надо, — объясняет он. Два брата Магомета Хатанова погибли на войне, без кормильцев остались их многодетные семьи. Всех племянников поднял на ноги дядя Магомет. Воспитывал всех одинаково, в строгости. Однажды нашел в кармане у сына особенный гвоздик. Спросил, где тот его взял. Узнав, что сын нашел гвоздь в колхозной мастерской, заставил его тут же отнести обратно. Причем, приказал разуться и идти за километр босым. Чтоб урок лучше запомнился. Сегодня Магомета Хатанова часто приглашают на свадьбы. У карачаевцев есть такая примета: если среди гостей есть глава многодетного семейства, то и в новой семье с детьми повезет. — И что вы желаете молодым? — Все должны работать. Кто не работает, тот самый низкий человек. Это — грех. Ленивого человека бог не любит, закон тоже не любит. А кто работает, всех победит. Вот так я говорю: работать надо.

Юлия БЫКОВА

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Другие новости по теме:

29 августа 2005 | Просмотров: 1020 | Комментарии (0) | Распечатать