Ингуши без границ

Категория: Общество, Наша жизнь | автор: admin

Лагерь-призрак

Лагерь, расположенный в селе Майском, на территории Северной Осетии является самым крупным из подобных мест. Официально его как бы не существует, две сотни хибарок на маленьком пятачке не состоят под юрисдикцией Ингушетии, а власти Северной Осетии делают вид, что никакого поселения на их земле нет. Между тем жизнь в лагере-призраке кипит и у репортера «ЮР» сложилось стойкое впечатление, что люди уже свыклись со своим положением. Хотя среди беженцев есть и такие, кто просто боится возвращения. Все это я узнаю, пройдя несколько десятков шагов по улицам стихийно застроенного городка-лагеря. Седоволосый Магомет жалуется, что кое-кто из его родственников поверил в посулы и вернулся на Родину, в результате осетинская милиция подбросила ему автоматные патроны и арестовала. «Как можно им верить?» — вопрошает Магомет. Общий смысл высказываний жителей лагеря в Майском довольно позитивен: «Осетины думают, что мы начнем вредить, принесем с собой терроризм. Но на самом деле мы наоборот будем выполнять роль их негласных стражей и следить за малейшими тревожными признаками. Ведь в случае чего мы все окажемся в положении заложников». Однако среди миролюбивых заявлений звучат и воинственные нотки. «Если бы в 92-м году в Пригородный район не ввели войска, мы бы еще посмотрели, кто из нас стал бы беженцем», — заявил «ЮР» один мрачноватый мужчина. Но если отбросить в сторону эмоции, оказывается, что проблема не в самих беженцах, а в их количестве. Принимающая сторона пытается ограничить количество репатриантов цифрами 1992 года. Но за прошедшие 13 лет число обитателей таких лагерей сильно выросло — за счет естественного прироста.

Сделай на «Тюнс» больше

Редко в какой местности вам попадется такое количество беременных женщин и молодых матерей с колясками, как в Ингушетии, в том числе и в лагере беженцев, проживающих в тесных вагончиках. Работы в селе Майском почти нет, а когда жителей лишают возможности смотреть телевизор, у них остается единственное развлечение. Привезший меня в лагерь таксист Джабраил сам из местных и потому пообещал познакомить с комендантом лагеря или его замом. Мы долго и безуспешно стучим в их двери, запертые изнутри. На стук никто не отзывается. «Чем они там занимаются? — раздраженно бормочет Джабраил и тут же улыбается своим мыслям, — понятно чем». У самого Джабраила четверо детишек. Это притом, что он человек с двумя высшими образованиями, долгое время проживший в России. И меньше четырех детей здесь не заводит никто, больше — сколько угодно…

Диссидент Джабраил

Сам Джабраил своего рода диссидент: многие его соображения соседи по лагерю могут воспринять негативно, и поэтому мы сразу договариваемся, что его фамилия не прозвучит в репортаже. — Все началось с закона «О реабилитации репрессированных народов», который был принят с подачи Ельцина, — считает мой собеседник. Ничего кроме вреда этот закон нам не принес. Да, кое-кому выплатили компенсации. Это, конечно, хорошо, но в какую сумму можно оценить кровь сотен человек, пострадавших при попытке вернуть территории, обещанные этим законом? Я вам честно скажу, в Осетии ингушам жилось лучше, чем при ингушской власти, хотя бы потому, что в Ингушетии власть и силовые структуры традиционно втянуты в систему родовых отношений, а у соседей более или менее соблюдались законы… Я сам попытался несколько месяцев поработать в ингушской ГАИ. Но не только денег не заработал, а еще и столкнулся с тем, что я должен оказывать услуги членам тейпа. Если откажешься, о тебе начнут злословить, слухи распускать. Я уволился из ГАИ без особого сожаления, потому что за трудоустройство туда денег не платил, а тому, кто отдал последнее за то, чтобы устроиться в милицию, куда деваться?

Что делать?

Вообще, диссидентствующий таксист Джабраил — один из немногих в лагере Майском, кто говорил не заученными фразами и довольно искренне. А его взгляд на будущее ингушского народа и вовсе показался любопытным. — В наших гетто царят бедность и перенаселенность, — философствует Джабраил. Пусть законодательно нас никто к земле не прикрепил, но фактически мы лишены свободы передвижения не только по миру, но и по России. Нет денег, не хватает образования, у многих жителей Майского даже прописки нет в новых паспортах, и они при выезде из района вынуждены платить крупные штрафы. Даже если нам позволят массовое возвращение на места прежнего жительства, надолго ли проблема будет решена? И у нас, и у соседей территории довольно маленькие, а детишек рождается много, сами видели. Что же нам вечно воевать за эти клочки земли? — И где же выход, в сокращении рождаемости? — Ну, как ее сократишь? Расселяться нужно: в Россию или в другие страны. Я сейчас пытаюсь воспользоваться статусом беженца, чтобы переехать с семьей в Бельгию на постоянное место жительства или в другую страну, которая нас примет. — А если не получится? Джабраил еще раз скашивает глаза на животик жены, потом возводит их к небу и вздыхает, сложив ладони в молитвенном жесте. — Ну да, конечно, все в Его воле...

Справка

По информации пресс-службы Народного собрания Республики Ингушетия с 30 апреля по 25 мая 2005 года в Пригородный район Северной Осетии вернулись 18 семей в количестве 98 человек. Беженцы расселены в селах Дачное, Куртат, Чермен, Канделеевская и Балта. То есть процесс возвращения беженцев идет, но насколько он затянется и все ли беженцы вернутся домой — неизвестно.

Феликс ЛАПИН

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Другие новости по теме:

30 мая 2005 | Просмотров: 1114 | Комментарии (0) | Распечатать