«Наш бизнес — это мрак в квадрате»

Категория: Общество, Наши люди | автор: admin

Дын-дын-дын — и в банкиры

— Я сын шахтера. И брат шахтер, и племянник. Все, куда ни ткни, были шахтерами. А мне идти в шахту здоровье не позволило — врожденная близорукость. Было минус 18. Учился в школе для слабовидящих и слепых детей. После пошел на учебное предприятие для слепых, что в Ростове. Работал на просечке канцелярской кнопки. На станочке так вот — дын-дын-дын… И шум, гам — за день пуды кнопки высекали. А после работы учился на вечернем отделении экономического факультета РГУ. — Экономфак и в те годы был престижным. И каково Вам было там учиться? — Я много чего пересилил. Но мне очень этого хотелось. Не мог конспектировать — не успевал. Приходилось заниматься дополнительно. Но в молодости все как-то легче переносить. А потом наступили смутные времена перестройки. Но судьба сделала хорошее предложение. Настало время первых коммерческих банков. Первым в Ростове-на-Дону был «Югмебельбанк», а второй — «Донинвест», куда меня и позвали. Заманчиво было, интересно. Что такое коммерческий банк, не знал никто. Сколько было мороки! Как нас гноили, как пытались подмять… Да какие из вас коммерсанты, и какие из вас банкиры… — Вы в какой должности работали? — Я был директором первого филиала «Донинвеста». Было это в городке Целина Ростовской области — куда учредители банка послали, туда и попер. А там кроме Сбербанка люди вообще ничего не слышали. Помогали личные контакты и мозги. Сначала пару-тройку клиентов перетянули, другие посмотрели — ничего, нормально, даже лучше, чем раньше. И кредиты пошли дешевые. И схемы разные придумывали — такие, которые и сегодня действуют. И натурпродуктом проценты брали, а потом торговали этим делом. Такие схемы — что вы! Мы, например, первыми организовали пенсионную доставку. Отбить этот бизнес у почты немалого стоило. — А в чем была сложность? — Это хороший бизнес: за доставку пенсий государство платит полтора процента. Вы поймите специфику: у почты в каждом хуторе есть отделение. А у меня — ничего. Мы ездили по всем деревням, искали людей, переманивали с почты… А начало оттуда было, из Целины. Чтобы отбить у почты доставку пенсию, надо было быть… ну, Парамоновым, если хотите. Его надо знать, основателя «Донинвеста». — А правда, что Парамонов «поднялся» на губернаторской поддержке?/b> — Не губернатор его поддерживал, а Парамонов поддержал многие губернаторские программы. Он же трудоголик, работал по 20 часов в сутки. Было время, когда «Донинвест» скупил крупнейшие предприятия в Ростовской области: Красносулинский металлургический, Белокалитвинский алюминиевый, Ростовский молкомбинат, кондитерскую фабрику… — все было его. А сейчас Парамонов перерос Ростов и уехал за границу. Сегодня он — крупный промышленник, миллионер международного уровня. Но я с ним не встречался с тех пор, как ушел из «Донинвеста». Случилось это, когда я полностью потерял зрение.

«Теплое» место директора

— В то время меня позвал в «Электросвет» председатель областного ВОС Виктор Солопанов. Кстати, знаете ли вы, что ни одно общество инвалидов в России, кроме слепых, не имеет своих производственных предприятий? А у нас их 160. ВОС полностью обеспечивает себя — государство не вкладывает ни копейки. Десятки тысяч первичек содержим. У нас структура — как когда-то в КПСС: есть политбюро — правление, есть обкомы, есть райкомы… Выборная система, президента выбираем на 5 лет. И у нас всего одна федеральная льгота — не платим налог на объекты собственности. Зато область поддержала: сняли 4 процента с налога на прибыль. А с 2006-го государство обещает избавить нас от налога на землю. Это будет большой плюс: «Электросвет» сэкономит 15 миллионов в год — за производственные площадки, да еще и три базы отдыха. Ведь мы ничего не продали, ничего не растеряли в смутное время. И жилые дома для инвалидов строим за свой счет: в Новошахтинске — два, в Батайске — три, в Красном Сулине — три, в Таганроге — четыре. — Выходит, Вы действительно себе «теплое» место нашли? — Да уж, «теплое»… В 1998 году «Электросвет» представлял собой один завод в Батайске. Предприятие работало всего 10 дней в месяц. По 3-4 месяца задерживали зарплату. В то время и другим было тяжело, ну а слепых кидали по полной программе. Но была хорошая производственная база: огромный цех на 26 тысяч квадратных метров, административно-бытовой корпус. Три других завода притулили к нам позже, когда экономика там завалилась. А когда я пришел в 1998 году, то понял — куда там соваться с нашим товаром?! Нас никто не ждет на этом рынке. Сегодня бизнес — это мрак, а для предприятий, которые работают прозрачно, — мрак в квадрате. «Электросвет» — это вам не любимчики власти, которых облизывают со всех сторон. Когда у тебя штаны дырявые, поди, попробуй деньги заработать. Спасли энтузиазм и некоторая деловая прозорливость. — Сейчас в ваших партнерах такие «монстры», как Автоваз. И как Вам это удалось? — И Автоваз, и ГАЗ, «Рослада» в Сызрани, ЗИЛ, ЗАЗ на Украине, Волгоградский тракторный завод, Владимирский тракторный, Ростсельмаш... Основной вид нашей продукции — выпуск автожгутов для автомобильной и тракторной промышленности. — Юрий Александрович, простите за вопрос, но я спрошу: вот Вы приезжаете к потенциальному партнеру, а он весь из себя успешный такой. Неужто нет настороженности к незрячему человеку? — Да не то слово! Были и такие, что с ходу заворачивали — вы что подаяние сюда пришли просить? Что вам тут церковь? Я им: «Подожди, про церковь потом». Показываю продукцию, техническое описание, образцы, буклеты… Конкурентов у нас навалом, и все зрячие. Но держимся потому, что так поставлен менеджмент. Два года мы внедряли систему качества по стандартам ИСО-9002, установили новейшее оборудование и в 2001 году получили соответствующий сертификат. Без этой системы партнеры не подпускают и близко.

Особый контингент

— В том-то и дело, что весь мой коллектив — особый. Психика у людей нарушена, вы поймите. Инвалидность — это постоянный раздражитель. Тяжелый контингент. Убеждали заработной платой. У наших инвалидов есть огромное преимущество — это трудолюбие. Если он понял, что можно заработать, будет пахать день и ночь. Причем беспрекословно. Работать будет, пока вперед ногами не вынесут. Работа для слепого — вторая жизнь. Инвалидов берем всех. Сначала на испытательный срок, потом как пойдет. Из 1070 работающих в коллективе 560 инвалидов — почти половина. А раньше были очереди, до 100 человек доходило. Но сейчас работают все, кто хочет. И деньги платим приличные. Рабочие получают 5-6 тысяч. На конвейере Ростсельмаша меньше получают. Но это с одной стороны хорошо, что все держится на желании заработать, а с другой-то плохо. — А что плохого? — Так ведь я бизнесмен все-таки, ребята. Мне расходы сокращать надо бы, объемы производства поддерживать. А это трудно. Слепому ведь нужно дополнительное время, чтобы освоить новое производство. Определенные условия, специальные рабочие места. Да и в командировках я чаще бываю, чем на своем предприятии — без этого развалится дело. Только так можно видеть перспективу, чувствовать, чем дышит твой партнер, принимать решения, а уж дальше топтать его исполнение помощниками. — Но как Вы проверяете бухгалтерию? Неужто все в голове держите? — Баланс, знаете ли, не обманешь. У меня есть свой номенклатурный отдел. Решения протоколируются, назначаются сроки их исполнения. Каждое вывешивается на карточках. Люди видят их каждый день. Когда подходит срок исполнения, мне докладывают об этом, напоминают. А потом — дело техники. Ну и голова не пустует, конечно. — У Вас директорский «ниссан». А «мерседес» иметь пока слабо? — Я в этом «ниссане», можно сказать, живу. А на «мерседесе» моя жена ездит — купил, когда еще в банке работал.

Юлия БЫКОВА

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Другие новости по теме:

12 декабря 2005 | Просмотров: 922 | Комментарии (0) | Распечатать