Бесланский синдром

Категория: Политика, Тема номера | автор: admin

Город мертвых

31 августа. Беслан будто замер в ощущении боли, которая завтра обрушится на город с новой силой. У входа в районную администрацию стариков, приехавших с окраины за какими-то справками, вежливо спроваживает милиционер: — В эти дни не работаем, все уехали на кладбище. Старики, обиженные на потраченное попусту время, идут восвояси — мимо новенького фонтана, которым на днях районная власть украсила свой офис. Этот нелепый фонтан в виде дамы с кувшином как насмешка над теми, кто мог бы надеяться на помощь администрации района. Например, семья Кадиевых. Их дом год назад пострадал от выстрелов танка, бившего по школе. Ответа дождались только после того, как 66-летний Зелим объявил голодовку. Но выделенных денег на ремонт не хватило, и сегодня в его доме по-прежнему оконные рамы затянуты полиэтиленом. В поисках местной власти еду на кладбище. По пути наблюдаю самые оживленные места в городе — стройплощадки. Гигантскую песочницу с разнообразными аттракционами достраивает один из главных банков страны, о чем горделиво сообщает рекламный щит. Проезжаем мимо новой школы, построенной Москвой — здание и впрямь необъятных размеров. — Бывших заложников здесь чуть больше половины, остальных собирали по блату — или слишком способных, или слишком богатых, — комментирует таксист. — В холле висит портрет Лужкова, благодетеля… Но в городе-то все знают, что москвичи строили школу на федеральные деньги… Но эти детали кажутся суетой сует, когда попадаешь на кладбище. Здесь вырос город мертвых. Постаменты, одинаковые памятники из красного камня, установленные за казенный счет, каждая семья обустроила по-своему: роскошные букеты в керамических горшках и цветущие кувшинки в стеклянных аквариумах, серебряные ангелы и мягкие игрушки, фломастеры с альбомами и шоколадки… Из чиновников здесь — никого, только родственники погибших в траурных одеждах. За этот год лишь дважды из-за нездоровья не приходила сюда Анна Мисикова, потерявшая 30-летнего сына. Каждый день навещает могилу мужа Ира Цаллагова. Ее Тимура расстреляли вместе с самыми молодыми и сильными мужчинами в первый же день захвата. Ирине с дочерью удалось спастись. — Что буду делать завтра? В школу не пойду. И в суд над Кулаевым я не хожу, нет сил, — Ирина отворачивает глаза, полные слез. — Извините, мне трудно говорить. «Я не могла тебя спасти. И ты, сынок, меня прости… И помоги судьбе смириться», — читаю на одной из могил. Сегодня одни пострадавшие в Беслане хотят поскорее забыть пережитый ад. Другие убеждены, что тем самым они предадут память умерших.

Слишком много «почему»

Офис комитета «Матери Беслана» закрыт для журналистов. Идет обсуждение: стоит ли ехать на встречу с президентом Путиным? Проходит час, второй… Первой уходит председатель комитета Сусанна Дудиева, не отвечая на вопросы стоящей у входа прессы. — Многие из нас против поездки к президенту, мы не видим в этом смысла, — берет на себя общение с журналистами Элла Кесаева. — Поедут Дудиева, как председатель комитета и два сопредседателя — Гадиева и Седакова. Они выразили желание посмотреть в глаза Путину. Офис комитета — обыкновенная однокомнатная квартира с маленькой кухней, где мы пьем чай с Залиной Тигоевой. Она похоронила родную сестру и двух племянников. — Сестра была обожженная — коричневая, как вот эта полировка на столе. Детей привезли в закрытых гробах. А мне люди говорят: ты еще счастливая — другим, например, как семье Цой, пепел в пакете вместо дочери выдали. Старухе кочегара Карлова, которого убили 1 сентября, тело мужа отдали в мешке: два ребра и руки — они в мазуте были испачканы, из-за того их черви и не съели, — рассказывает Залина. Мы листаем фотоальбомы, в которых собраны 331 фотография погибших. — Это — мои племянники Бетрозовы, это — их отец, муж моей родной сестры. Его самым первым расстреляли, — присоединяется к нам Элла Кесаева. — Дочь моя после ранения выжила. Но стала совсем другой: то смеется, то плачет, то грубит… Кесаева убеждена, что в трагедии Беслана есть некая цепочка случайностей, которая при внимательном рассмотрении напоминает специально спланированную акцию. — Почему сначала сообщили всему миру, что в школе 354 заложника? Уже через пару часов весь город кричал журналистам, что там их больше тысячи! Ведь из-за этого людям перестали давать воду и они два дня пили свою мочу? — говорит Кесаева. — Почему министр республиканского МВД Дзантиев врал людям, что террористы не выдвигают никаких требований? Под дулом снайпера я лично дважды выносила из школы записки от них! — вступает в разговор Лариса Мамитова. — Наши генералы привыкли отдавать в Чечне приказы, которые убили и детей, и стариков. Для них операция в Беслане — одна из многих. Если мы будем молчать, каждый следующий теракт будет на нашей совести, — срывается с места женщина в черном платке. Тем временем в офис комитета заходят журналисты — что ни коллега, то из-за границы. Вопрос один: какие вопросы зададут матери Беслана на встрече с президентом? — Мы просили наших представителей передать нашему президенту требование провести доскональное расследование трагических событий и выступить свидетелем в этом процессе: если никто из его команды не признает своей вины в явном бездействии, пусть перед народом отчитается гарант Конституции, — заявляет Кесаева. День близится к концу, а в офисе народу только прибавляется. Вместе с женщинами, одетыми будто монахини, приходит московская журналистка Лидия Графова, известная своей правозащитной деятельностью. — Этот документ нужно подписать полным названием вашей организации, — советует Графова, читая какие-то бумаги. Назавтра этот документ произведет эффект разорвавшейся бомбы.

Трагедия взорвала «Матерей Беслана»

1 сентября. Повсюду в городе — посты милиции. На входе в школу — металлоискатели и патрули, усиленные ОМОНом. Подходы к школе запружены людьми. В четверть десятого у школы появляется полпред президента Дмитрий Козак и глава Северной Осетии Таймураз Мамсуров. За руку с отцом идет семиклассник Зелим Мамсуров, который тоже был в заложниках, но нашел в себе силы прийти сейчас к школе. Отец все время посматривает на сына и, часто поддерживая, сжимает его руку. Мальчик держится. Заплакал Зелим, лишь когда они зашли внутрь разрушенного спортзала… В школу пускают, будто в Мавзолей: группы людей, одна за другой, обходят спортзал по периметру, надолго останавливаясь перед фотографиями близких. Нескончаемые рыдания над уцелевшими школьными тетрадками, детскими игрушками… Один из самых жутких «экспонатов»: пучок волос лежит на подносе рядом со свинцовыми шариками и гвоздями, которыми были начинены бомбы. Выйдя из спортзала, народ не уходит из школьного двора. Видно, что люди пребывают в некоторой растерянности — что дальше? Но в официальной программе траурных мероприятий на сегодня продолжения не предусмотрено. И тут в центре школьного двора появляется группа активисток из комитета «Матери Беслана». — Мы, родители и родственники жертв теракта, потеряли надежду на справедливое расследование причин трагедии. Мы просим предоставить нам политическое убежище в любой стране, где соблюдаются права человека, — читает Кесаева текст того самого документа, которое вчера составляли сообща вечером. Прошу копию текста. Оказывается, что российским журналистам такие не полагаются. Раздают только иностранцам. Спустя час полпред президента РФ в ЮФО Дмитрий Козак встречается с родственниками пострадавших. Их так много, что для всех в маленьком офисе не хватает места. Главная претензия: если следствие назвало виновником одного террориста-балбеса, грош цена такому следствию. Главный вопрос: кто из властных структур допустил преступную халатность и отдавал убийственные приказы? — Какие танки стреляли, какие решения принимал оперативный штаб, никакого отношения к этому процессу (над террористом Кулаевым — ред.) не имеют. На сегодняшний день это все расследуется… — отвечает полпред Дмитрий Козак и просит подождать, все ответы будут даны, все имена будут названы. Журналистов интересует еще один вопрос: подписала ли Сусанна Дудиева, председатель комитета «Матери Беслана», которая собирается ехать на встречу с Путиным, заявление о предоставлении политического убежища на Западе? Дудиева признает, что подписывала это заявление тоже, но была категорически против его публикации до встречи с президентом. Она заявляет, что это была крайняя мера, если встреча с Путиным ничего не даст. Что в комитете фактически произошел раскол… В единстве убитых горем матерей раскол случился в тот день, когда их дети год назад попали в адскую ловушку. В тот день, в который матерям положено оплакивать, а не воевать друг с другом. Трагедия Беслана оказалась миной замедленного действия.

Юлия БЫКОВА

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Другие новости по теме:

5 сентября 2005 | Просмотров: 769 | Комментарии (0) | Распечатать