Зона голодного конфликта

Категория: Политика, Специальный репортёр | автор: admin

Непереселенцы «Требуем вернуть нас в места прежнего проживания!» — самодельный транспарант «украшает» вход в лагерь беженцев. Лозунг хорошо виден с дороги, что ведет из Северной Осетии к границе с соседней Ингушетией. С некоторым удивлением обнаруживаю отсутствие «усиленной охраны» вокруг лагеря, о которой сообщалось несколько дней подряд. Никакого оцепления, никакого ОМОНа, никаких проверок документов. Чуть позже мое недоумение разрешили в министерстве по делам национальностей Северной Осетии: — Несколько дней назад туда приезжали представители правительства. Естественно, с охраной. Наверное, именно это и назвали «оцеплением», — рассказал «ЮР» замминистра Сослан Хадиков. Голодающие расположились в двух вагончиках — именно в таких живут все беженцы в лагере. Рядом с вагончиками что-то горячо обсуждают женщины. Заезжему корреспонденту коротко указывают: — Туда иди, там они. «Там» на матрацах, расстеленных прямо на полу, сидят или лежат несколько мужчин. — Мы представляем интересы всех, кто не может вернуться в свои дома! — сразу же поясняют заезжему журналисту. — И будем стоять до конца, пока не выполнят наши требования. Требование — вернуть людей в места их прежнего проживания — то есть именно туда, где они жили до 1992 года. Тот факт, что некоторые из этих мест сегодня признаны водоохраной зоной, из которой отселены все местные жители, а не только ингуши, голодающими не учитывается: — Остальных отселили в нормальные условия, а нас выбросили под открытое небо, в вагончики! Если нельзя там жить, пусть выдадут нормальную компенсацию, — говорит Руслан Куштов, один из участников акции. Размеры «нормальной» компенсации, указанные в письменных требованиях, по два миллиона рублей каждой ингушской семье за утраченное жилище плюс по миллиону в качестве компенсации морального вреда. — Откуда такие суммы? — Это стоимость жилья с индексацией за период с 1992 года. Плюс еще проценты за все это время. Это мы по минимуму посчитали. Если считать все, что нам должны — в Северной Осетии денег не хватит, — поясняет Руслан, передавая кому-то в окно пачку сигарет. Не совсем понятно, как на 16-й день голодовки можно курить. Впрочем, мировой истории известны случаи, когда борцы за идею (мир, справедливость, свои права — нужное подчеркнуть) являли чудеса жизнестойкости. Чего стоит пример американского доктора, во времена гонки вооружений голодавшего чуть ли не полтора года. Но спросить об этом не успеваю: разговор прерывает появление новых действующих лиц. В лагерь беженцев приехал заместитель министра здравоохранения Северной Осетии Таймураз Ревазов. Первый вопрос к голодающим: — Какую медицинскую помощь вы получаете? — От Осетии — никакой! У нас даже страховых полисов нет! — Они сразу же в письменном виде отказались от медицинской помощи со стороны Северной Осетии. Причин я не знаю, не могу объяснить, — говорит Елизавета Галаева, врач из Ингушетии, беженка из Чеченской Республики. Именно она следит за состоянием участников голодовки. — Сейчас используем лекарства, которые нам выделил минздрав Ингушетии. Голодовку начинали 10 человек, троих пришлось госпитализировать — началась интоксикация, обострились хронические заболевания. Состояние остальных близко к тяжелому. Замминистра здравоохранения пообещал разобраться с проблемой страховых полисов. Министерская переписка Сегодня лагерь в Майском зарос травой. От массового поселения беженцев осталось лишь несколько вагончиков. Остальные семьи перебрались в поселок Новый — пока это те же вагончики в поле. Но каждой семье отведен участок земли под строительство, в поселок проведены свет и вода. В скором времени его должны газифицировать. Планируется строительство детского сада и мечети. Но те, кто до сих пор не пожелал покинуть лагерь в Майском, называют Новый не иначе как «резервацией» и переезжать катего- рически отказываются. Власти Северной Осетии воспринимают столь радикальное поведение как политическую провокацию со стороны властей Ингушетии. — Президент Владимир Путин дал указание переселить беженцев из Майского до конца 2006 года. А если лагеря не будет, ингушам нечем будет спекулировать, — озвучил официальную позицию Северной Осетии замминистра по делам национальностей республики Сослан Хадиков. — И теперь в лагерь регулярно приезжают провокаторы, которые рассказывают людям, что им делать. По мнению североосетинского миннаца, сегодня Ингушетия пытается добиться территориальной реабилитации и «вернуть» Пригородный район, который до 1944 года находился под юрисдикцией Ингушетии. А лагерь беженцев при этом используется как рычаг давления. — Кроме ингушей, есть еще 20 тысяч беженцев из стран Балтии и СНГ, проживающих на территории нашей республики, — говорит Сослан Хадиков. — Это 6% от всего населения Северной Осетии. И этим людям никто не уделяет такого внимания, как ингушам! Свою позицию относительно ситуации в Майском североосетинский миннац изложил в специальном обращении. Аналогичное министерство в Ингушетии не замедлило с ответом: «Представляется непонятной попытка перевалить ответственность за происходящее в своей же республике на некие непонятные силы из Республики Ингушетия. Нет ни одного факта, подтверждающего это». С осетинской стороны утверждают, что фактов таких — сколько угодно. О них говорил в своем заявлении и глава республики Таймураз Мамсуров: — Высокопоставленные чиновники бродят по населенным пунктам Пригородного района и призывают людей не обустраиваться в тех местах, которые выделены им руководством Северной Осетии. Мы почти ежедневно вылавливаем этих чиновников и выгоняем за пределы республики… Совет старейшины Пока два министерства переписываются, а чиновники рассуждают относительно возможной судьбы Пригородного района (по этому поводу не раз высказывались члены парламента Ингушетии и сенаторы от республики), голодовка в лагере продолжается. На вопрос корреспондента «ЮР», понимают ли голодающие, что оказались втянутыми в политический конфликт, звучит эмоциональный ответ: — Забудьте об этом! Мы просто хотим вернуться домой и политических требований не выдвигаем. Они говорят о брошенных домах и вспоминают 1992 год. У женщин на глазах слезы. Тому, что им довелось пережить, не позавидуешь. Как не позавидуешь и коренному населению Северной Осетии, для которых соседи-ингуши в одночасье стали чуть ли не врагами, которых они и теперь, спустя 14 лет, не хотят видеть рядом с собой. Отсюда — трудности, возникающие при попытке возвращения ингушских беженцев в так называемые «проблемные» селения: Ир, Октябрьское, Южный (основное население там составляют осетины). Тем не менее, по данным североосетинского миннаца, даже в эти «закрытые» поселения удалось вернуть 35 ингушских семей. Голодающие проблему осетино-ингушского непонимания воспринимать не хотят: — Что значит — они (осетины) не хотят жить рядом с нами?! — протестует один из голодающих. — А если мы заявим, что мы не хотим, чтобы рядом жили они? В разгар беседы в вагончик заходят несколько мужчин. Мне недвусмысленно указывают на дверь: «Нам надо поговорить»… Вагончик приходится покинуть. Женщины — добровольная «группа поддержки» голодающих — объясняют, что их мужчин «пришли навестить родственники». Мол, прессе там не место… На прощание старик в национальной одежде напутствует: — Я тебе вот что скажу, журналистка: мне восемьдесят лет, и все время здесь жили ингуши. И жить будут!

Алена СЕДЛАК

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Другие новости по теме:

24 июля 2006 | Просмотров: 2938 | Комментарии (0) | Распечатать