Южный репортер > Культура, Наша культура > Писатель из нашего двора

Писатель из нашего двора


12 декабря 2005. Разместил: admin
Скандал случился на вручении премии 1 декабря. Возмущенный якобы некомпетентностью жюри, которое он же и возглавлял, Василий Аксенов отказался называть имя победителя. За него это вынужден был сделать критик Евгений Ермолин. Имя победителя прозвучало как гром: лавры достались самому молодому претенденту — тридцатишестилетнему ростовчанину Денису Гуцко за роман «Без пути-следа». И здесь любопытна предыстория Букера-2005… Сначала жюри с подачи председателя Василия Аксенова резко сократило список претендентов (лонг-лист) — до 22 романов (обычно в два-три раза больше). На финальном этапе в шорт-листе были оставлены шесть авторов. При объявлении претендентов стал понятен и явный фаворит букеровской гонки — писатель Анатолий Найман и его роман «Каблуков». Никто из критиков и не пытался гадать на кофейной гуще в поиске более реального победителя, так как все самые известные в литературном мире имена — М. Шишкин, Д. Быков, О. Зайончковский, А. Слаповский и другие — остались за скобками шорт-листа. Василий Аксенов, хороший приятель Наймана и даже один из персонажей романа «Каблуков», выписанный как история поколения 1960-х, расчистил дорогу друга к премии. Однако не случилось. И Аксенов, который до финала говорил, что Гуцко «пишет в духе джазовой импровизации», повел себя более чем экстравагантно: почему-то направил свой гнев на Дениса — будто он виноват в том, что четверо других членов жюри (А. Марченко, Е. Ермолин, Н. Кононов, Вл. Спиваков), вопреки председательскому мнению, проголосовали за победу его романа. Сейчас Денис Гуцко уже вернулся в Ростов и невозмутимо рассказал «ЮР» о своих впечатлениях: — Мне сложно комментировать решение жюри. Сложно еще и потому, что я не отслеживал никаких перипетий букериады — только после победы узнал некие подробности. И себя оценивать несколько неуместно. Ну, дали мне премию. По каким соображениям, наверное, критики еще выскажутся. Вообще я себя не ощущаю в каком-то окололитературном контексте. Я не особо и вхож в этот литературный мир (Гуцко долгое время работал охранником в банке, затем менеджером по продажам, сейчас работает в газете — ред.). Есть знакомства какие-то с интересными людьми, с которыми просто сложились отношения, и я чувствовал их помощь. Вот собственно и все. Я эту премию и воспринимаю как аванс. Главное, не факт получения Букера, а те возможности, которые открываются теперь. — Серьезно же Вы смотрите на этот процесс… — Я понимаю, насколько повысились сейчас ставки. У меня такое настроение теперь — «или пан, или пропал». Если следующий роман выйдет плохим, и мне хватит глупости его издать, то собственно на этом я и закончусь. Мне нужно сделать такую вещь, против которой никто ничего не сможет сказать. Что крайне сложно. Даже такие сильные тексты, как «Венерин волос» Шишкина, — против них много чего негативного можно сказать. В этом смысле у меня теперь очень сложная ситуация. Я получил большие деньги и большой шанс, но и ставки теперь выросли в десятки раз. — Но хотите Вы или нет — Вы уже стали фигурой литературного процесса. — Мне кажется, нужно отсрочить подведение итогов. Литература, вообще, такая вещь, где не нужно торопиться с выводами. Просто нужно подождать и посмотреть, что будет дальше. Мне самому это интересно. И достоин ли я Букера? Нужно доказывать. Вот и все. — Конфликт в жюри, случившийся на вручении премии, показали все телеканалы. Вы при этом держались спокойно и хорошо. — На самом деле, это со стороны так выглядело. Для меня Москва и алкоголь — почти синонимы. Постоянно, когда туда приезжаю, в этой нервотрепке все время какие-то возлияния приключаются. И накануне мы легли спать в три или четыре ночи, хохотали как сумасшедшие. Я пришел на церемонию невыспавшийся, весь внутри помятый. И слушал происходящее в пол-уха. Лишь где-то на середине речи Аксенова стал прислушиваться и понимать о чем он говорит. Ему роман не понравился. Подумал, ну ладно. А весь этот контекст понял потом. На самом деле, как-то странно был обставлен мой триумф, на котором меня же и ругали. — Любая премия — это вкусовщина: кому-то нравится, кому-то нет. Но скандал, в конце концов, замяли. Как дальше развивались события? — Перед оглашением победителя ко мне подошел Николай Кононов, член жюри, и наговорил массу приятных вещей. При этом я был настолько ошарашен, что сразу не понял, что Букер у меня в кармане. И воспринял его слова примерно так — ну вот еще один человек появился, которому я нравлюсь как прозаик. Было жутко, когда я шел от микрофона. Меня вели буквально под руку, и с разных сторон кричали, звали, поздравляли. Потом — стена вспышек фотоаппаратов. Репортеры требуют: «посмотри туда, посмотри сюда, почему такой мрачный, ну, улыбнись». В конце концов, я даже не выдержал и сказал: «Снимайте, что имеете, я же не фотомодель». «Ну, поработайте, поработайте!» — еще кричат. Как поработайте? Я вроде дома по ночам работаю — тексты пишу. — Вы сами работаете в газете. И внимание прессы не должно Вас напрягать. — Я понимаю, что это нужно, и добросовестно стараюсь отработать случившееся. Но тяжело, когда перевирают мои слова. Или когда человек приходит брать интервью, сходу признается, что ничего не читал, и просит пересказать, о чем написана книга — кто главный герой и что там происходит. В принципе, тем, кто хочет оценить, что я собой как писатель представляю, надо прочитать роман «Русскоговорящий» — в нем две части: «Там, при реках Вавилона…» и другая часть (букеровская) — «Без пути-следа». Так получилось, что премию я получил за вторую часть своего романа потому, что уже после выдвижения на конкурс я переработал роман, финал стал более динамичным и трагичным. И в таком виде, под новым названием «Русскоговорящий», его и издали совсем недавно. — Денис, а что Вы сказали в своей ответной речи? — Ой, там приключилась такая лажа. Я когда ехал — не успевал приготовить речь. А мне советовали приготовить на всякий случай — мало ли что. Причем советовали люди совсем не связанные с Букером — просто доброжелатели. И уже буквально перед отъездом стояли с коллегами, и я посетовал: вот такая беда, ничего не приготовил. И один из корреспондентов говорит, если вдруг так случится, процитируй Ерофеева, из записных книжек его: «Вчера по телевизору посмотрел прогноз погоды. На Кольском полуострове — солнце, на юге страны — дожди. Вот и мы там рожденные ни фига наперед непредсказуемые». Я и процитировал этот кусок и в конце сказал: «Как прекрасно, что члены жюри оказались настолько непредсказуемыми». Но самое главное, что я в самом начале обозвал Ерофеева не Венедиктом, а Вениамином. И кто-то грозно крикнул справа — Венедикт — с таким презрением. Я оглянулся и промолчал. Потом в московской прессе эту ошибку мою прокомментировали: понятно, что автор оговорился, но для писателя такая ошибка фатальна. Почему-то во всем произошедшем все ищут какого-то фатализма. А проходила церемония награждения в таком огромном и красивом Суздальском зале гостиницы «Золотое кольцо». Скрипки… Смокинги… Вечерние платья… Я чувствовал себя в этом зале, как Наташа Ростова на первом балу.

Наталия ЗОГРАБЯН