Известность, свалившаяся на голову

Категория: Культура, Наша культура | автор: admin

— Вы родились в Тбилиси, и первые повести написаны о грузино-абхазском и армяно-азербайджанском конфликтах, свидетелем которых Вам пришлось быть. Потом Вы приехали в Ростов, и здесь Вам пришлось пережить еще и конфликт с миграционными службами — одна из главных тем Вашего романа «Без пути — следа». То есть, с одной стороны, Вы на коротком поводке у злобы дня, а с другой — описываете личные ощущения нормального человека, попавшего в данные обстоятельства. Правильно я поняла? Об этом речь? — Приятно, что вы правильно поняли, тем более, когда вещаешь не прямым текстом, не изобретаешь вечные истины. И если я пишу о себе любимом, то и в этом я не оригинален — многие так начинают. Что может быть ближе и понятнее собственной жизни? Да, я пишу о том, что пережил сам. Видимо, это выплеснулось и дальше начало самостоятельно развиваться. — Председатель жюри Василий Аксенов похвалил Ваш стиль и сказал, что Вы пишете в манере «джазовой импровизации». Вы вообще-то о стиле задумывались или так случайно получилось? — Ой, как здорово! Я и не знал о характеристике Аксенова. Так много и упорно думал о стиле, когда начинал писать и чувствовал — ничего не получается или получается громоздко и скучно. Пытался как-то совместить чувства с языком, и был чудовищный зазор — придумываешь «прекрасное», а на бумаге получается ерунда. Так долго ломал и дрессировал себя, что потом перестал об этом думать и стал писать, не задумываясь. Если что-то складывается на бумаге — меня это возбуждает. Не нужно насилия над текстом! Необходимо иметь чувство меры: как музыкальный слух — не испортить звук ни влево, ни вправо. — Свалившаяся на Вас известность как-то влияет на самоощущение? — Узнав, конечно, обрадовался. Но без каких-то бурных эмоций. И о том, насколько это важно и здорово, я ощутил только в Москве, по реакции других людей. Никогда особенно не разбирался во всей этой литературной механике — престиже той или иной премии. Теперь, да, я понял. Меня буквально атаковала пресса. Но каких-то внутренних перемен я не ощутил. Даже жду, когда эта суета пройдет, все уляжется, мозги придут в порядок, и я начну писать. Меня пугает это внимание. Ни «Букер», ни выход первой книги (до сих пор произведения Дениса печатали только журналы — ред.) не были теми вершинами, которые я сам себе задавал и старался покорить. Вершиной я представляю мастерство. Внутреннее ощущение покоя и уверенности в себе. Сейчас же я сажусь за книгу, как молодой солдат вылезает из окопа: в атаку идти страшно, нервничаю, получится — не получится. Все происходящее я воспринимаю как неожиданный аванс. А вершина, которую предстоит покорить, она еще где-то далеко. — В романе Вы ностальгически пишете о Тбилиси. Тепло вспоминаете этот красивый город. Вы его любите. А к Ростову чувствуется, если не негативное отношение, то, во всяком случае, жесткое. Это есть? — Говорю открытым текстом: Ростов — город тяжелый. Такой город-хищник, в котором расслабиться тяжело — трудно быть белым и пушистым. Не дай бог, свое мягкое брюшко обнажить… Почему так, я не знаю. Возможно, это мой личный опыт, и я его никому не навязываю. Мне после Тбилиси Ростов давался тяжело, хотя того Тбилиси, в котором я провел молодость, уже нет. И его не вернуть — там другая аура.

Наталия ЗОГРАБЯН

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Другие новости по теме:

31 октября 2005 | Просмотров: 2328 | Комментарии (0) | Распечатать